1918 год: жара, июль...

Сорок лет назад прессой я почти не интересовался. Не интересовался и своей родословной. Теперь с удовольствием читаю старые газеты. Выискиваю факты о своих многочисленных родственниках, абсолютное большинство которых родом из Визинги.

Фигура А. Кузнецова долгое время для меня была полной загадкой. Знал лишь дату его рождения и год гибели.

Интерес к его личности снова вспыхнул совсем недавно, когда издаваемый в Сыктывкаре краеведческий журнал «Дым Отечества» в №№5-6 за 2017 год начал публикацию списка жертв Гражданской войны в Коми крае. В списке были приведены и некоторые данные об Алексее Кузнецове.

Первыми жителями деревни, где он родился и вырос, были мои предки Голосовы и Квашнины. Кузнецовы обосновались здесь в середине 19 века. Заметный след в деревенской истории оставил Алексей Данилович Кузнецов (1861-1942), внучатый племянник моей бабушки в третьей степени Пелагеи Елисеевны Квашниной (1801-1868), проживавшей в Нижнем Конце с начала двадцатых годов девятнадцатого столетия. Она была младшей сестрой деда Алексея Даниловича Якова Елисеевича Кузнецова.

У Алексея Даниловича выросли шестеро сыновей. Из них четверо остались в деревне, обзавелись семьями. Средний сын Алексей жениться не успел. Он родился в первый день февраля 1897 года. В 19 лет ушел воевать с германцами. В 22 года погиб на Гражданской. А до смерти работал в исполкоме Усть-Сысольского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и в Вологодском губернском исполкоме. Эти факты я взял за основу, когда начал изучать его биографию.

Кое-что дали открытые источники – научно-популярная историческая литература, столетней давности усть-сысольская газета «Зырянская жизнь». Существенные факты обнаружил в Национальном архиве Республики Коми (далее – НА РК). Его личных дел там нет. Но обратил внимание на его троюродного брата Николая Колегова (их бабушки – Любовь Уаровна и Елена Уаровна, урожденные Голосовы, — родные сестры). Братья были сверстниками, вместе призывались в Русскую армию, а затем в один и тот же год добровольно вступили в Красную армию.

Николай Степанович прожил долгую жизнь. В 1930-1932 годах возглавлял Коми обком ВКП (б). Есть статья о нем в Энциклопедии Республики Коми. Но она краткая. Решил копнуть глубже и отправился в НА РК.

За год до поступления на военную службу он окончил Усть-Сысольское городское училище. Там дети крестьян, мещан и чиновников, до поступления в училище получившие начальное образование, за четыре года обучения получали полноценное среднее образование. В соответствующем архивном фонде НА РК нашел итоговый журнал за 1912-1913 учебный год. В нем были описаны успехи второклассника Колегова, переведенного в третий класс. В том же журнале была дана оценка знаниям Алексея Кузнецова…

Кое-что поинтересней нашлось в личном партийном деле и в воспоминаниях Н. Колегова.

Троюродные братья стали солдатами 5 июня 1916 года, когда в Усть-Сысольском уезде провели досрочный призыв призывников 1918 года. 4 июля Николай был зачислен во 2-ю батарею гвардейского запасного артиллерийского дивизиона, расквартированного в Новом Петергофе в 25 км от Петрограда. Участвовал в Февральской революции в столице бывшей империи, там же стал свидетелем октябрьских событий. Получив краткосрочный отпуск, в декабре 1917 года приехал в Визингу. Как раз в то время, когда его одноклассник… устанавливал в родном селе Советскую власть.

В воспоминаниях Николай Степанович назвал Алексея Алексеевича вожаком, вокруг которого сплотились около 30 пробольшевистски настроенных солдат. Николай примкнул к «дембелям». Они намеревались создать партийную организацию, даже провели собрание, но, по словам Н. Колегова, не знали, как и какие документы нужно оформить. Тем не менее, местные жители прозвали солдат большевиками.

А. Кузнецов с товарищами созвали волостной сход и поставили перед крестьянами «вопрос об образовании в Визинге Совета крестьянских депутатов вместо существовавшего волостного комитета земства».

На сходе солдатский лидер сообщил односельчанам последние политические новости – «о социалистической революции, свершившейся в России, о свержении власти капиталистов и помещиков, об образовании Советской власти в центре и на местах». Также рассказал о первых советских декретах, роли партии большевиков, «о великом вожде партии и народа Владимире Ильиче Ленине».

Волостной Совет был избран. Новый орган власти организовал ревизию в магазинах местных купцов (у Латкина и братьев Митюшевых), описал товары и передал их без выкупа местному потребительскому обществу.

Н. Колегов в конце декабря вернулся в часть. Демобилизовался лишь в мае 1918 года после расформирования артдивизиона. Тем временем большие изменения произошли в жизни однокашника и брата, хотя они, возможно, и не подозревали о своем родстве. Одно несомненно: оба заразились большевизмом во время службы в армии. Дело, скорее всего, было не в затянувшейся войне, которая настроила солдат на антивоенный лад. Они стали нижними чинами в своих частях, когда накал боев стал снижаться и многие новобранцы остались в учебных командах. Дело было, на мой взгляд, в образованности молодых уроженцев Визинги, позволившей быстро разобраться в политической ситуации и сознательно примкнуть к большевикам.

По словам сыктывкарского историка Максима Петровского, большинство призывников-досрочников попали в 11-й пехотный Псковский полк. Эту же часть назвал знаменитый коми краевед Андрей Цембер в своей рукописи, хранящейся в его личном в фонде в НА РК. По его данным, в Псковском полку служили до 150 человек из Коми.

В воспоминаниях Н. Колегова есть примечательный штрих: Алексей Кузнецов «участвовал в революционных событиях в октябре и ноябре 1917 года, находясь в армии на юге России». Псковский полк, расформированный в конце 1917 года, входил в состав Юго-Западного фронта. Конечно, боевые порядки фронта вряд ли примыкали к Одессе. Однако не исключено, что какое-то подразделение названной части стояло поблизости от черноморского города. Но это лишь предположение. Может оказаться, что А. Кузнецов не имел к Псковскому полку никакого отношения.

Пока Николай Колегов трудился в ликвидационной комиссии своего дивизиона, Алексей Кузнецов плотно занялся политикой. В конце января (здесь и далее — по новому стилю)1918 года он прибыл в Усть-Сысольск для участия в учредительном съезде уездного Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

Обстановка в уезде была сложной. Без дотаций центра и Вологодской губернии уездная земская управа, оставшаяся у власти после октябрьских событий в Петрограде и Москве, не сумела обеспечить население хлебом и товарами повседневного спроса, уездная казна день ото дня пустела. Народ стал голодать. Прежде всего на Вишере и в верховьях Вычегды, где посевы побили заморозки. Из-за галопирующей инфляции товарно-денежные отношения зашли в тупик, повсюду процветал бартер.

Между тем уездные власти и всякого рода советы и союзы, хотя и поклялись в верности свергнутому Временному правительству и как манны небесной ожидали созыва Учредительного собрания, предали большевиков анафеме лишь на словах, реального противодействия не оказывали. Однако на власть в уезде и на местах все чаще стали претендовать солдаты, которые массово возвращались из развалившейся Русской армии домой.

Реальной силой, настроенной на действия, показал себя появившийся в уездном центре в первые дни января Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, который организовали жители усть-сысольских окраин, где проживали в основном малоимущие крестьяне. Этот Совет начал претендовать на власть в уездном центре, а затем призвал население волостей прислать делегатов на учредительный съезд уездного Совета для решения вопроса о власти в уезде в целом. Из 52 волостей откликнулись 16. Крестьян Визинги представил А. Кузнецов.

Среди делегатов учредительного съезда, состоявшегося в Усть-Сысольске 30 января, преобладали противники большевиков – земцы, эсеры, кадеты и им сочувствующая публика. Но если на Дону уставшие от бесплодной болтовни всякого рода либералов корниловцы вовсю готовились к «ледяному походу», то уездная элита, привыкшая к февральской демократии и прожектерству, желала нерушимого мира в своей глубинке. Разношерстная делегатская масса долго спорила, пока не нашла компромисс. Было решено избрать временный Совет, представляющий все группы населения уезда, во главе с беспартийным земским гласным Алексеем Макаровичем Мартюшевым. На следующий день временный Совет избрал временный же исполнительный комитет, которому предстояло работать до созыва первого съезда Совета в качестве верховного органа исполнительной власти в уезде. Возглавил исполком тот же Мартюшев. А. Кузнецов был избран товарищем (заместителем) председателя исполкома.

23 марта начался первый съезд Усть-Сысольского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. В именном списке делегатов Алексей Алексеевич значился под №2 вслед за Мартюшевым, но почему-то местом его жительства была названа не Визинга, а Вологда. Не исключено, что ранее он был командирован в губернский центр для поддержания постоянной связи между уездным временным исполкомом и губисполкомом.

На первом съезде Алексей Алексеевич красноречием не отличился, но по отдельным вопросам свою позицию обозначил решительно. В частности, поддержал бывшего депутата российской Государственной думы, священника Дмитрия Яковлевича Попова в вопросе о зырянской автономии, который продолжил дискуссию на эту тему, начатую им же на учредительном съезде.

А. Кузнецов вновь был избран членом уездного Совета, но в состав исполкома не вошел. Съезд наделил его полномочиями делегата первого губернского съезда Советов, заодно определив ему Вологду как постоянное место работы. Как сообщили мне из Вологодского областного архива новейшей политической истории, в губернском исполнительном комитете он являлся заместителем председателя финансового отдела и заведующим почтово-телеграфным управлением.

Алексей Алексеевич снова приехал в Усть-Сысольск лишь в начале июля для участия в работе второго съезда уездного Совета. К тому времени обстановка в регионе и в городе резко накалилась.

13 июня произошел острый конфликт между безземельными крестьянами пригородной слободки Нижний конец и торговцами из соседнего местечка Човью Кузьбожевыми, которые владели 9 десятинами пашни. Жители слободки требовали поделиться землей, выделить участок хотя бы одному человеку. Землевладельцы отстаивали свою собственность как могли. Усть-Сысольский городской исполком поддержал крестьян, а уездный поддержал «латифундистов», признав, что они имеют законное право своими силами, без наемного труда вырастить на этой земле урожай. Стремительно развивающиеся события начались с мордобоя и угрозы применения оружия, а закончились трагической гибелью председателя земельного отдела горисполкома Харлампия Васильевича Кудинова. Человека, вернувшегося с фронта, сторонника большевиков.

В мае 1918 года большевики отказались от законодательно закрепленного постепенного выдавливания из деревни капиталистических элементов (кулаков). ВЦИК принял декрет о продовольственной диктатуре, объявив тем самым войну «деревенской буржуазии». 11 июня был принят новый декрет – о создании деревенских комитетов бедноты (комбедов). Им были даны широкие властные полномочия изымать и распределять излишки хлеба у крестьян.

К лету 1918 г. голод испытывало большинство населения. В Усть-Сысольском уезде – более 60%. На тот момент решение центральной власти было оправданным. Однако против него выступили тогдашние союзники большевиков левые эсеры, сторонников которых в уезде было немало, и они собирались объединиться.

Усть-сысольские коммунисты пока не имели своей организации, но партийным установкам следовали неукоснительно. Они решили взять уездный исполком под свой контроль и вечером 15 июня явочным порядком изгнали из состава комитета его председателя Мартюшева и троих членов. А на следующий день в городе была создана и оформлена по всем правилам организация коммунистов. Эти действия были оправданными. Большевики укрепляли Советскую власть, сформировав боеспособную Красную армию, органы безопасности и правопорядка. Власть по своей природе не может быть «беззубой». Поскольку в стране разгоралась гражданская война, демократические принципы и процедуры были отставлены в сторону, применялись чрезвычайные меры.

Второй съезд уездного Совета начался 4 июля и закончился 10-го. Большевиков на съезде прибавилось, но левых эсеров, сочувствующих им делегатов и беспартийных было больше. Им удалось провести свои решения, которые большевистскую фракцию не удовлетворили.

Теперь пора вернуться к групповому снимку. Все они участники Первой мировой войны. А. Богданов, до призыва работавший учителем, вернулся в родное село в январе 1918 года. Поскольку в Палаузе не было более образованного человека, местные крестьяне направили 23-летнего Александра в Усть-Сыслольск на первый съезд названного выше Совета. Съезд избрал Александра Филимоновича товарищем (заместителем) председателя уездного исполкома. Как и председатель исполкома Мартюшев, Богданов был исключительно порядочным человеком, но столь же нерешительным, как его непосредственный начальник. После «свержения» Мартюшева члены исполнительного комитета доверили Богданову должность и.о. председателя исполкома.

С. Рочев — тоже школьный учитель (одно время преподавал в Визинге), во время Первой мировой воевал в составе Русского экспедиционного корпуса во Франции — был избран делегатом 2 съезда уездного Совета шошкинскими крестьянами. Он являлся левым эсером.

Второй съезд избрал Богданова председателем уездного исполкома, Кузнецова – заместителем председателя, а самого «пожилого» из этой тройки 31-летнего Рочева – политическим секретарем исполкома. Однако в период съездовских дебатов – 6 июля — левые эсеры подняли мятеж в Москве, который немедленно был подавлен большевиками. Воспользовавшись ситуацией, усть-сысольские коммунисты тоже применили силу – арестовали троих эсеров из числа членов исполкома, в том числе С. Рочева, а заодно лишили должности А. Богданова. А. Кузнецов как большевик (так его назвали доморощенные историки в своих книгах, не пояснив, где и когда он стал коммунистом) твердо придерживался линии своей партии. Неудивительно, что после 22 июля, когда уездные большевики совершили второй «дворцовый» переворот, Алексей Алексеевич возглавил исполнительный комитет. Но «порулил» лишь несколько дней – был востребован в Вологде. Усть-сысольских товарищей он навестил только через три месяца – в первую годовщину Октябрьской революции.

Снова обратимся к снимку. Что объединя-ло уроженцев Визинги? Все трое устанавливали в родном селе Советскую власть в декабре 1917 года. В июле 1918 года все оказались в Усть-Сысольске. А.В. Канов служил в уездном военкомате, формировал отряды Красной армии для отправки на фронт для борьбы с белыми. Н.С. Колегов 17 июля тоже стал военкоматовским работником. Его приняли на должность писца.

Очевидно, земляки договорились встретиться для совместной фотосъемки в период с 17 по 21 июля. Вероятно, кроме своих товарищей А. Кузнецов пригласил на нее коллег по уездному исполкому А. Богданова и С. Рочева. Но вернемся к самому Алексею Алексеевичу.

7 ноября по случаю первой годовщины Октябрьской революции в Усть-Сысольске прошла манифестация. Действо, на котором А. Кузнецов выступил с приветственным словом от имени Вологодского губисполкома и губернской организации большевиков, состоялось на Народной (бывшей Базарной) площади (находилась в правой части нынешнего парка имени Кирова – напротив картинной галереи). Как потом описала манифестацию газета «Зырянская жизнь», зрелище было красивым. Множество красных флагов и плакатов. Тихо прошел резервный батальон Красной армии. Спели Интернационал. Оркестр сыграл траурный марш. В память павших борцов за свободу батальон взял на караул, а тысячная толпа обнажила головы…

После официального мероприятия последовало неофициальное. Хозяева накрыли стол, пригласив на вечеринку вологодского товарища. Спирт, изъятый у местных аптекарей «для технических нужд», лился рекой. Злоупотребление алкоголем привело к злоупотреблению властью.

Тлевший в коллективе партийных и советских руководителей уезда внутренний конфликт перешел в открытую форму и привел к неадекватным действиям со стороны «отдельных партийных товарищей» (здесь и далее цитаты из судебного приговора). Они распустили слух: в городе готовится белогвардейское восстание с участием местного гарнизона Красной армии. Никакого заговора не было. Группа «партийных товарищей» под шумок попыталась скрыть свои некоторые неблаговидные поступки. Они собрали собрание и поставили его «на ложный путь», вынудив принять «постановление об объявлении города и уезда на чрезвычайном положении и разоружении местного гарнизона».

Когда здравомыслящие партийцы, которым спирта, видимо, не досталось или не хватило, разобрались, что к чему, «ответственных партийных товарищей» не только подвергли остракизму, но и исключили из партии и предали суду революционного трибунала. Под стражей в Великом Устюге три месяца провели бывшие уездный военный комиссар Иван Григорьевич Казаков, председатель уездного исполкома Василий Петрович Осипов, председатель Усть-Сысольского комитета РКП (б) Василий Иванович Чуистов и председатель уездной ЧК Михаил Михайлович Ляпунов. Попал под раздачу и А. Кузнецов. Вероятно из-за того, что занимал высокие должности и подписал названное постановление, хотя подписантов и без него хватало. Их было 25.

Алексея Алексеевича Усть-Сысольский комитет РКП (б) якобы тоже исключил из партии. Однако из Регистрационной карточки активных партийных работников и всех членов партии, служащих в советских учреждениях Вологодской губернии, от 21 декабря 1918 года следует, что А. Кузнецов по-прежнему коммунист. В местную парторганизацию он вступил 1 августа 1918 года, а в члены РСДРП (б) был принят еще в мае 1917 года в Одессе. В тюрьму Алексея Алексеевича не заключали. Он уехал в Вологду, где продолжил свою работу.

Еще один момент. В названном архивном документе сказано, что А. Кузнецов по профессии телеграфист. При воинских частях были телеграфные роты. Это частично объясняет его пребывание в Одессе в 1917 году и последующее назначение на должность заведующего почтово-телеграфным управлением Вологодского губисполкома.

Заседание Северо-Двинского ревтрибунала в составе председательствующего и двух судей состоялось в июле 1919 года в Усть-Сысольске. Приговор пятерым подсудимым был мягким – 3 года условного заключения. Судьи применили в их отношении амнистию и учли смягчающие вину обстоятельства. А именно: их «колоссальную и важную работу для республики», «личную инициативу вследствие плохого в то время инструктирования мест центром, тем более такого отдаленного, заброшенного угла как Усть-Сысольский уезд, трудные (…) условия работы вследствие энергичных действий со всех сторон врагов пролетариата». Это «страшно нервировало» подсудимых. Трибунал постановил: «осужденных Казакова, Осипова, Ляпунова и Чуистова отправить на фронт», учитывая ранее высказанное ими желание.

Алексей Кузнецов решение добровольно вступить в Красную армию принял самостоятельно. Но любопытно вот что: присутствовал ли он на заседании трибунала? В газете «Зырянская жизнь», процитировавшей приговор ревтрибунала, об этом ничего не сказано. Вполне возможно, что приговор ему был вынесен заочно, и он добровольно вступил в ряды Красной армии еще до его оглашения.

Одно время я полагал, что Алексей Алексеевич воевал на Северном фронте. Оказалось, на Южном, где и погиб. Об этом упомянул в своей автобиографии в 1923 году Николай Колегов. Это же отметил Андрей Цембер в примечании к своей статье «К материалам по истории революции в Коми крае. Усть-Сысольск в 1918 году», которая была опубликована в журнале «Коми му» в 1924-1925 годах, а также в статье «Вечная память, вечная слава борцам! Некоторые имена красноармейцев, погибших в гражданскую войну» (газета «Югыд туй» от 23.02.1928 г.).

Недавно я получил из Краснодара машинописный текст воспоминаний племянника Алексея Кузнецова Александра Ивановича Кузнецова (1920-1994), которую выслал его сын Павел Александрович, полковник в отставке, военный летчик, в прошлом служивший в ПВО страны на высокой должности. Судя по воспоминаниям, Алексей Алексеевич являлся комиссаром. Будучи начальником политотдела, попал в плен к белым в районе Астрахани и был подвергнут мучительной казни. Как отметил Александр Кузнецов, его дядя Вениамин Алексеевич Кузнецов (погиб на фронте в 1943 году) постоянно носил с собой вырезку из газеты о трагической смерти старшего брата Алексея за подписями Кирова и Орджоникидзе». Между тем эти исторические личности в 1919 году командовали 11 армией РККА, защищавшей Астрахань от белогвардейцев. Совпадения, на мой взгляд, явно не случайны.

Судьбы других людей, запечатленных на групповом снимке, сложились по-разному. Хотя беспартийный Александр Филимонович Богданов (02.10.1894-12.1933) был смещен с должности, он остался на свободе. В августе 1918 года уехал на малую родину – в с. Палауз, где стал учительствовать как и прежде. Впоследствии вступил в РКП (б), окончил пединститут в Ленинграде, стал организатором народного просвещения в Коми автономной области. Прославился как первый директор Коми государственного педагогического института. Покончил с собой в начале декабря 1933 года, когда в Коми автономной области начались политические репрессии и подверглись гонениям «буржуазные националисты».

Степан Михайлович Рочев (04.10.1887) под стражей находился недолго. Вскоре стал напутствовать словом отправлявшихся из уездной столицы на фронт красноармейцев, так как являлся прирожденным оратором. В 1919 году вступил в РКП (б). Также был организатором просвещения. К примеру, благодаря его усилиям в Усть-Сысольске была открыта детская музыкальная школа. В 1922 году переехал на работу в Москву.

Александр Васильевич Канов (25.09.1895) в конце 1918 года стал бойцом Вашко-Мезенского полка Красной армии. Как и Николай Степанович Колегов (20.12.1897 – 27.01.1983), воевал с врангелевцами, участвовал в неудачном польском походе, стал коммунистом во время Гражданской войны. После нее поселился в Херсонской области Украины. В начале тридцатых годов возглавил крупный зерносовхоз. За трудовые успехи был награжден орденом Ленина, который в 1935 году вручил ему в Кремле «всесоюзный староста» Михаил Калинин. Позже работал в Наркомате зерносовхозов СССР. Дальнейшая судьба неизвестна. Не исключено, что стал жертвой репрессий в конце тридцатых годов.

Остается добавить, что А. Кузнецов, Н. Колегов и А. Канов были родственниками друг другу (заодно и мне). Ведь мама Александра Васильевича Евдокия Андреевна была из Нижнего Конца (Луча) и до вступления в брак с Василием Егоровичем Кановым носила фамилию Голосова. Вдобавок ее мама, бабушка Александра Анисья Николаевна Голосова происходила из Кузнецовых…

P.S. Электронная копия группового снимка предоставлена Музеем истории и культуры Сысольского района. Оригинал хранится в Национальном музее РК.