Про войну Петровича

Вот и на этот раз, встретившись с Петровичем, мы говорили об Афгане. Тема беседы, которую мы приурочили к очередной годовщине вывода советских войск, серьезная, в чем-то даже трагичная. Но Петрович сумел передать свои воспоминания настолько своеобразно и интересно, что словно не на войне побывал, а в увлекательной загранкомандировке. Хотя каждый прожитый там день ему, как и всем остальным бойцам, мог стоить жизни и в любой момент обернуться «двухсотым» грузом.

Петрович — полное имя Владимир Петрович Николаевских — стал одним из первых призывников из нашего района, попавших в Афганистан уже в первые месяцы после введения на его территорию ограниченного контингента советских войск. Служить туда шел по собственному желанию и личному заявлению. Ему, до 18 лет безвылазно проживавшему в глухом лесном поселке, но не лишенному духа авантюризма, в погоне за острыми ощущениями и яркими впечатлениями с небывалой охотой требовалось побывать в загранице, увидеть своими глазами дальние страны и людей, их населяющих. Апрель 1980 года станет отправной точкой его афганской командировки и продлится вплоть до самого дембеля, который наступит через год и семь месяцев, в ноябре 1981 года.

Несостоявшийся

моряк

Родители Володи были самыми обычными людьми, простыми работягами. Отец – Петр Петрович — был уроженцем Кировской области, мать – Лидия Павловна — из Ивановской области. Там на родине матери и познакомились, сошлись, стали вместе проживать. В 1950 году приехали на заработки в Прилузский район, работали в колхозе. Но уже через год перебрались в Сысольский район в поселок Заозерье. В местном леспромхозе условия проживания получше были и платили побольше.

Володя, родившийся в 1961 году, стал единственным сыном в семье, две сестры – Нина и Валентина — немногим были старше его. Позже появилась еще одна сестра – Людмила. Жили они дружно, во всем помогали родителям.

Дед Владимира по маминой линии пал в 1941-м в ожесточенном бою с фашистами под Москвой. Первая его жена – родная мать матери – померла еще до войны. Она спасала детей, упавших с моста в холодную реку, простыла, заболела, а вскоре хворь ее и вовсе одолела, довела до гробовой доски. Дед привел в дом другую женщину, которая и заменила детям мать.

К своим 16 годам Владимир закончил восьмилетку в поселке, а среднее образование получил в Пыёлдинской школе, расположенной в 12 километрах. А затем по направлению районного военкомата его отправили учиться в высшее военно-морское училище в г. Владивосток. Но уже вскоре возвратился: его и еще два десятка курсантов отчислили за нарушение внутреннего распорядка. Признается Петрович, что добегались компанией в ночные самоволки, где и были застигнуты военным патрулем. В числе отчисленных были и выпускники, один даже круглый отличник. Пора беспечной, бесшабашной молодости всё же брала своё.

Руководивший тогда районным военкоматом майор Питеров сначала посмеялся над несостоявшимся моряком, а затем ошарашил, мол, пойдешь учиться в высшее командное училище, может, там ума наберешься, уже и разнарядка поступила. Но Володю такая перспектива не устраивала, он тут же наотрез отказался. Так до призыва в армию он проработал в Заозерском леспромхозе сначала монтером, а как только исполнилось 18 лет, стал помощником вальщика — толкачом. Получал хорошую зарплату в размере 350 рублей, в то время как месячный доход инженера в среднем составлял 120 рублей.

В крылатую пехоту

10 ноября 1979 года Володю призвали в армию. Провожали накануне парня всем поселком, пили за предстоящую службу, веселились, играли на гармошке, старые вояки поучали, раздавали дружеские советы и наставления. Сам Володя в то время спиртного не употреблял, попробовал только уже в Афгане. Первым испытанием на пути к воинской службе стал переход через Сысолу, разделяющую поселок с большой землей. К тому времени паром уже не работал, на реке образовался ледостав, но лед еще был неокрепшим, пешим переправляться было опасно. Для молодого повесы это не стало преградой: рискуя оказаться в ледяной воде, по накиданным деревянным доскам он перешел на другой берег. А потом попутными машинами добрался до райцентра. Однако к его прибытию всех новобранцев уже отправили автобусом на республиканский сборный пункт в Княжпогост.

Вышел тогда навстречу уже знакомый военком Питеров, вручил ему личное дело и приказал догонять команду. На попутных машинах Володя доехал до призывного пункта. Его местонахождение ему было известно с того времени, когда он проходил здесь военно-врачебную комиссию для поступления в морское училище. Три дня призывники ждали «покупателя». Володя, как ему предрекал военком, думал о предстоящей службе на флоте. Но не суждено было сбыться словам районного комиссара, не морские дали бойцу пришлось покорять, а небесные просторы. Володя был зачислен в команду десантников и направлен для прохождения службы в Гайжюнай (в то время Литовской ССР) в состав 301-го полка 44-й учебной дивизии ВДВ, который располагался примерно в 25 километрах от г. Каунас.

В эту учебку тогда были направлены всего около двух десятков парней из Коми. А когда прибывшую партию призывников раскидали по ротам, Володя вовсе остался один, без земляков. Его определили в особую 6-ю роту специального назначения, где готовили секретчиков. Там ему пришлось постигать все премудрости военного делопроизводства. В то же время от несения караульной службы, физической подготовки, марш-бросков, освоения навыков рукопашного боя, прыжков с парашютом его никто не освобождал. Только наряду с армейским уставом он дополнительно изучал приказы, инструкции, различные требования и другую необходимую документацию.

Но беспокойная кровь юноши бурлила внутри, хотелось как-то проявить себя, доказать, что способен на нечто большее. Поэтому в январе рядовой Николаевских написал рапорт с просьбой о его переводе в воинскую часть, дислоцировавшуюся в г. Фергана. Ему было известно о том, что именно оттуда десантников отправляют служить в Афганистан. Заграничная поездка его привлекала больше, нежели рутина с документами.

Многие из его сослуживцев тогда стремились попасть в Германию, в состав Западной группировки войск. Но попав туда, они переставали быть десантниками: у них изымали тельняшки, береты, переодевали в общеармейскую форму. Такой поворот событий Володю не устраивал, поэтому на тот момент он оказался единственным с твердым намерением попасть в Афганистан.

Желающих увидеть в ближайшем будущем афганские кишлаки больше не нашлось, поэтому в Фергану Петрович прибыл один, в апреле. Он был зачислен в отдельную команду и направлен на двухнедельные курсы по спецподготовке. Особое внимание там уделяли занятиям по медицине и оказанию помощи: обучали колоть обезболивающее средство — промедол, останавливать кровь, перевязывать раны. Кроме того, они изучали подрывное дело, знакомились с оружием иностранного производства и многое другое.

Хранитель

полковой печати

В Афганистане Володю сразу назначили начальником секретной части 345-го десантного полка, располагавшегося в Баграме. Он заменил недавно демобилизовавшегося своего предшественника. То, что там творилось с секретными документами, его повергло в шок. Хранили их где попало, могли закинуть под подушку, дела могли использовать вместо разделочной доски, резать на них колбасу, хлеб. Перед ним встала непростая задача — привести все в должный порядок. Благодаря своей природной настойчивости и упорству уже вскоре у него вся документация была разложена по полкам и проведена их опись.

Частенько ему доводилось доставлять документы из Баграма в Кабул. Ездил, как правило, на УАЗике, на первых порах его сопровождал вооруженный офицер и солдат-водитель. Не раз он бывал во дворце Амина, где располагался штаб 40-й армии.

Для Володи все двери были открыты, ко всему он еще и являлся хранителем полковой гербовой печати. Через него проходили все приказы, инструкции, печатью он заверял представления к наградам, документы на увольнение и много другое. Вход к нему был строго ограничен, разрешалось разве только командиру полка и его заместителям. Только Володя не «звездился», оставался простым и открытым парнем. Но однажды чуть было за это не поплатился.

Пришла к нему как-то молодая женщина, наша, русская, и обратилась с просьбой оказать помощь в оформлении наградного листа для своего руководителя – майора Орлова, начальника гауптвахты гарнизона. Володя согласился помочь и провел ее в палатку. К этому времени у него был уже помощник — молодой парень, участник многих боевых операций, в 18 лет награжденный медалью «За боевые заслуги», а чуть позже – медалью «За отвагу». Он принес печатную машинку. Сели печатать наградной лист. И тут появился комполка — мужик свирепый, но справедливый. Как заорет: «Почему посторонние в части?!». Звали его Кузнецовым Юрием, позже он командовал дивизией, дослужился до генерала, получил звание Героя Советского Союза. С горяча решил он начальника секретной части посадить на полмесяца на «губу». И уже позвал конвой, но тут поинтересовался у женщины, кто она такая. Она объяснила, что является заместителем начальника гарнизонной гауптвахты и, с улыбкой на лице, добавила, что с радостью готова взять Володю к себе. Комполка понял, что «губа» точно не станет для этого бойца наказанием, махнул рукой, развернулся и ушел. Наградной лист составили по всем правилам, а Володю гауптвахтой с тех пор уже никто не пугал.

Отчаянные парни

Не стоит думать, что вся служба Володи проходила при штабе в тепличных условиях, при этом ничего тяжелее ручки он не поднимал. Нет, это не так. В Афгане все стремились принять участие в боевых операциях. Не исключением был и боец Николаевских. Но так как он служил в секретной части и состоял на особом положении, ему не разрешалось участвовать непосредственно в военных действиях. Во-первых, потому что штаб полка мог лишиться классного специалиста (подготовка нового требовала много сил и времени), а во-вторых, не приведи Господь, ему, владеющему сведениями о стратегических планах командования, численности военнослужащих, техники и другой секретной информацией, оказаться в плену. Многим бы из командного состава тогда не поздоровилось, пришлось бы нести ответственность по всей строгости наказания.

В то же время не в правилах было для Володи отсиживаться в части. Он придумывал различные предлоги и отправлялся с ребятами на зачистки, поиски и ликвидации бандформирований моджахедов. Так бы и продолжалось дальше, и никто бы не обратил внимание на его «вылазки», пока однажды его не заметил командир полка. Он увидел его в бинокль и чуть было не поседел, приказал немедленно вывести из зоны боевой операции. Так, под усиленным конвоем разведчиков на бронетранспортере (БТР) в сопровождении боевой машины десанта (БМД) его вывезли в пункт дислокации части. После этого случая договариваться об участии в операциях уже было бесполезно. Но и без Владимира хватало там отчаянных парней.

«Служил при штабе писарь, по фамилии Стёпкин, — вспоминает Петрович. — Ох, и лихой был боец, настоящий сорви-голова. Чуть ли не после каждой операции представляли его к награде. А он в свою очередь по возвращении напивался и устраивал драки с офицерами.

Однажды возле горного кишлака развязался бой за высоту. Душманы отчаянно сопротивлялись, и нашим десантникам к вечеру пришлось отступить. А Стёпкин, оказавшийся ближе всех к вражеским позициям, остался там. У него заклинил затвор автомата, тогда он подобрал у погибшего неприятеля ППШ и спрятался среди камней. А у душманов была привычка собирать ночью после боя тела раненых и убитых. В какой-то момент они вплотную приблизились к Стёпкину и заметили его, тот выскочил из укрытия и очередями повалил сразу несколько человек. Началась перестрелка. Духи подумали, что русские решились на ночную атаку и скрылись, оставив свои позиции.

За убитых духов награда Степкину на сто процентов была обеспечена. Но все повторилось, он опять напился и полез с офицерами в драку. Так парень очередной раз остался ни с чем».

Миссия выполнима

Вспоминает Петрович, как однажды вызвал к себе комполка и поставил перед ним задачу вывезти прежнее знамя 14-й гвардейской воздушно-десантной бригады, хранившееся еще со времен Великой Отечественной войны, и привезти новое – 345-го гвардейского воздушно-десантного полка (в 1980 году за мужество и героизм личного состава полк был награжден орденом Красного Знамени и переименован в Краснознаменный).

На следующий день Петрович завернул знамя в ничем непримечательный пакет и вылетел в Фергану. По прибытии получил новое, а старое отправил в музей Минобороны. Проведя ночь, на следующий день возвратился в часть без каких-либо происшествий, доставив знамя в целости и сохранности. Петровичу до сих пор интересно знать, почему командир тогда доверил столь важную миссию именно ему, простому сержанту, а не своему заместителю. Наверное, следует полагать, что доверял ему полностью, как самому себе.

Не прошло бесследно для Володи его участие в боевой операции, когда он был разоблачен командиром полка. Устроил тогда начальник взбучку по первое число всему своему окружению за то, что недоглядели. А самого виновника решил отправить от греха подальше… в отпуск, домой. Петровича стали мучать сомнения: приказом министра обороны отпуска для военнослужащих были в то время запрещены, а он еще и является начальником секретного отдела. Шли дни, недели, месяц, второй. Казалось, про обещанный отпуск уже все позабыли. Но через три месяца назначенный новый командир полка, который присутствовал при разговоре о предоставлении отпуска и был категорически против этого, внезапно сменил гнев на милость и отправил Петровича на побывку домой. Даже несмотря на то, что тому до дембеля оставалось менее полугода.

На самолетах Петрович быстро добрался до дому. Дали ему десять дней отпуска, из которых использовал только семь – спешил обратно, чтоб прибыть вовремя, иначе комполка обещал для него самое суровое наказание. Но по прибытии в Фергану в комендатуре никак не хотели верить тому, что он приезжал на побывку из Афганистана, а сейчас возвращается в часть. Не хотели его ни сажать на попутный самолет, ни поставить на довольствие, ни предоставить койко-место, в общем, остался наш Петрович без крова и пайка. Прибился он на время к музыкальному взводу, ночевал у них, питаться выходил в город, благо деньги имелись. А хватились за него в части только через месяц, разыскали в Фергане и ближайшим бортом отправили в Афган. На аэродроме в Баграме встречал его на машине сам начальник штаба. На все впоследствии возникшие вопросы начальства Володя демонстративно предъявлял штамп в отпускном билете, проставленном в комендатуре по возвращении в Фергану, где имелся самый главный его аргумент – дата прибытия. Таким образом все подозрения и обвинения с него были сняты.

Знатные

сослуживцы

В ноябре 1981 года на дембель Володю и его сослуживцев провожал Павел Грачев, будущий министр обороны, а тогда заменивший на посту командира полка Юрия Кузнецова. Тогда он произнес небольшую речь перед посадкой в самолет и проводил до борта.

В период службы в Афганистане Володе довелось тесно общаться со многими людьми, которые впоследствии заняли высокие положения в обществе, стали генералами, получили звания Героя Советского Союза. Сейчас при помощи интернета он отслеживает жизнь некоторых из них. Не забывает и о боевых товарищах, поддерживает с ними переписку.

Наш разговор об Афгане длился еще долго, Петрович рассказывал одну увлекательную историю за другой. Было удивительно то, что с тех пор минуло 40 лет, а многих он помнит по именам и фамилиям.

Сейчас Владимир Петрович уже на пенсии. Более двадцати лет он проработал участковым инспектором в родном Заозерье, последние годы состоял на должности оперативного дежурного отдела милиции. В составе сводного отряда принимал участие в обеспечении общественного порядка на территории Чеченской республики. За долголетнюю и безупречную службу имеет множество наград и поощрений. Вместе с супругой Любовью Александровной вырастили двоих детей, теперь помогают воспитывать внуков.

В нынешнем году Петрович справит свой очередной юбилей – 60-летие. Так пожелаем же ветерану-афганцу крепкого здоровья, безграничного счастья, веры в себя и невероятной силы духа, которые помогают оставаться ему и таким же воинам-интернационалистам настоящими героями своего Отечества.